Нотариальные минуты
Если смотреть только нотариальные минуты, то может создаться впечатление близости нотариальной практики XVI в. и современности, минуты обычно сразу начинаются с имени составителя акта. Но полные тексты — гроссы, а именно они выдавались на руки сторонам и именно их копии предоставлялись в суд или в Регистры Шатле, дают иную картину. Подразумевалось, что акты составляются от имени главы местной королевской юстиции. Так, изученные мной парижские акты часто начинались с преамбулы: “Всем, кто увидит настоящую грамоту, Антуан Дюпра, шевалье, барон Тъе и де Вито, сеньор де Нантулье и де Преси, советник Короля, господина нашего, ординарный дворянин его покоев и хранитель королевского превотства города Парижа, привет! Настоящим даем знать, что перед Пьером Де Преслем и Клодом Беро, нотариусами, утвержденными Королем, господином нашим, в его Шатле города Парижа, явились собственной персоной...” и далее следовало перечисление участников сделки.
Разумеется, ни могущественный Антуан Дюпра, ни какой-нибудь лейтенант бальяжа или сенешальства, если речь шла о провинциальных актах, в действительности и не подозревали о том, что кто-то составил данный акт, речь шла о чистой формальности. Однако формальность эта соблюдалась и означала, что данная сделка освящена авторитетом королевской власти, делегированной главе королевской юстиции в Париже или в провинции.
В заключительной части акта содержались многочисленные закрепительные формулы, в которых монотонно повторялись обещания сторон отказаться от взаимных притязаний, обещание не оспаривать своего зафиксированного в акте волеизъявления в суде, “гарантировать” законность сделки. Все эти фразы также были формальностью, но тем не менее, они придавали акту должную торжественность и публичный характер, призывая в свидетели и гаранты в конечном счете самого короля.
Таким образом, нотариальный акт, по определению, был делом сугубо публичным, даже если составитель акта оставался один на один с нотариусами.