Религиозные войны

Другая сторона и другая цель данной работы лежит уже исключительно в плоскости истории XVI в. Одно лишь то, что избранный нами источник фиксирует “стоп-кадр” — Франция последнего мирного периода накануне Религиозных войн, придает исследованию специфическое звучание. Мы попытаемся “взять” французское общество в, пожалуй, максимально интересный и драматичный период: время успехов монархии, названной позднее абсолютной, время расцвета гуманизма, начала Реформации и зарождения Контрреформации, время вызревания конфликтов, ввергнувших страну в разрушительный полувековой кризис, ставший наиболее тяжелым испытанием французской монархии вплоть до самой французской революции 1789 г. Даже если и не считать, что политические процессы и события, а также явления религиозной и культурной жизни имеют социальную подоплеку, все равно устройство французского общества этого периода не может не вызывать живейшего интереса. Как структурировалось это общество, насколько выраженной и жесткой была в нем социальная иерархия, на основе каких признаков можно выделять социальные группы и в каких отношениях они находились между собой, как осуществлялась социальная динамика, какова была степень свободы индивида, как жил человек накануне Религиозных войн, что он говорил и чувствовал, какова была мотивация его поступков, и, наконец, — как можно искать ответы на эти вопросы на основании нотариальных актов? Все это представляется достаточно важным, чтобы стать темой исследования. Конечно, заранее ясно, что цель эта недостижима, как недостижима сама объективная истина, и что осуществленная в результате реконструкция будет лишь весьма специфичной моделью общества, “авторским вариантом” его видения. И все же движение в этом направлении представляется небесполезным и, остается надеяться, небезынтересным.

Соединяя оба плана предлагаемого исследования, необходимо сказать несколько слов о его структуре и выборе источника. Как следует из подзаголовка работы, она написана на основе нотариальных актов. Если быть точным, то главным источником являются те из них, которые были зарегистрированы в Парижском Шатле с 1539 по 1559 г. Обосновывать правомерность подобного выбора нам придется еще неоднократно по ходу исследования. Сейчас же надо затронуть достаточно щекотливый вопрос. Опора на один источник, сколь богатым бы он ни казался, не может не вызвать возражений: ведь серьезные работы в жанре социальной истории давно уже предполагают комплексный анализ самых разнообразных видов источников, с целью создать “плотное описание” сети социальных связей индивида или какой-либо общности. Зачем же так обеднять исследование?