Хороший пример

Примечательно другое. По каким-то причинам на эту роль “хорошего примера” или “прототипа” сплошь и рядом попадали люди, отнюдь не являющиеся типичными. Этому и посвящена последняя глава предлагаемой работы. Ни Рауль Спифам, ни Шарль Дюмулен, ни даже Жан Пилер не являются типичными адвокатами Парижского парламента. Но именно вокруг них мы можем без особого труда нарисовать социальный портрет этой яркой группы. Вспоминаются некие полузабытые постулаты определений “социалистического реализма”, а также споры вокруг многозначной формулировки “исключительного нормального”. Во всяком случае, преимущества казусного подхода вполне очевидны, за счет создаваемого ими эффекта лучше выявляются в обычной жизни сокрытые и непроговариваемые социальные нормы. Но с чем мы имеем дело — с эпистемологическими или с онтологическими свойствами истории? Думается, поиски ответа на этот вопрос нас еще долго будут занимать в будущем.

Есть, впрочем, и иное объяснение зыбкости и “нестрогости” социальной категоризации наблюдаемой нами модели. Возможно, причины кроются в состоянии общества. Смею высказать предположение, что время таких строгих определений еще не настало во Франции XVI в. Потребность в них возникнет в следующем столетии, причем во многом вследствие того кризиса, который пережило общество во время Религиозных войн. Во всяком случае, наблюдаемые нами классификации скорее ситуативны, сугубо контекстуальны. И, как показывают материалы двух последних глав, человек XVI в. отнюдь не был заранее вписан в одну их предзаданных категорий, но, скорее, каждый раз его статус в конкретном случае был предметом дискуссии, торга или борьбы.