Оплата переписчика

Очевидно, что оплата переписчика была повременная или аккордная: определенная сумма взималась за всю процедуру, иначе текст не был бы таким убористым. Те документы, которые оплачивались клиентом постранично, например, копии судебных постановлений, были совсем иными — писец не жалел места на бумаге или на пергамене, расстояния между строчками были такие, что туда можно было вписать еще несколько предложений. Там же, где рассчитывать на получение денег с клиента не приходилось, так называемые “королевские” или, как сказали бы в России, казенные дела, текст был чрезвычайно уборист и изобиловал аббревиатурами. В регистрах Шатле мы наблюдаем нечто среднее — достаточно убористый, но вполне удобочитаемый почерк, клерк не стремился “разогнать” документ, но и не стремился максимально сэкономить свое время, тщательно воспроизводя большую часть стереотипных фраз, иногда вписывая некоторые подробности.

Любопытно, что иногда один и тот же акт инсинуировался дважды, а то и трижды — каждая сторона сделки несла свою копию в Шатле, то ли не договорившись со своими партнерами о совместной инсинуации, а может быть, просто не зная о том, что такая операция уже проделана. Разумеется, клерк не отказывал им в этом.

Достаточно важным был режим соблюдения сроков инсинуации. Некоторые дарители спешили нести документы в Шатле буквально на следующий день после составления акта. Другие тянули с этим не только 4 или 6 месяцев, но и годы, и вспоминали о необходимой регистрации по случаю. Рекордный срок, прошедший между составлением акта и его регистрацией составляет 125 лет. Дарение, свершенное экюйе Гильомом Сангвином по случаю свадьбы своего сына, состоявшейся 15 сентября 1425 г., было “принесено в Шатле 14 июля 1550 г. Жаном Мартеном, королевским прокурором Шатле, на правах опекуна малолетнего внука Гильома Сангвина”. Вполне очевидно, что эта регистрация является курьезом, порожденным намерением королевского прокурора Шатле, с одной стороны, максимально защитить права своего подопечного, а с другой — приумножить славу родного Шатле, распространив его компетенцию в глубь времен.