Натуральные ренты

Мы уже выяснили, что лишь семеро дарителей из судейских, причем весьма невысокого уровня по своему положению, “вспомнили” в актах о том, что они — буржуа. Хотя все их коллеги обладали правами парижских буржуа, они не отражали этого в своих актах: чувство принадлежности к городской общине отступало перед гордостью осознания себя королевским чиновником, адвокатом или прокурором королевского суда.

Кредиторы этой группы указывают крупные суммы от 250 до 450 ливров. А среднее значение для их 16 рент составляет примерно 25 ливров, что даже превосходит “дворянский” уровень. Как и дворяне, эти буржуа часто дарят натуральные ренты, в основном зерновые. Один из них дарит сыну ренту “деньгами и курами на земли, которые надо будет превратить в виноградники”.

Парижские дома названы лишь в трех актах. Зато помимо сеньории наши буржуа дарят еще и такие престижные объекты дарения, как лес, фермы, метерии, рыбный пруд, мельницу.

Итак, по объективным показателям эта подгруппа “буржуа” весьма близка к дворянам: высокая доля рент, их солидные размеры, крупные суммы упомянутых долговых обязательств, наличие “престижных” объектов недвижимости. Похоже, что если не все, то многие в этой подгруппе соответствовали представлению Кристины Пизанской и муниципальных документов XVI в. о “буржуа — рантье”. Отойдя от дел в конце жизни, такие горожане именовали себя просто “буржуа”. В эту подгруппу входили и вдовы купцов, свернувшие дела и жившие за счет доходов от недвижимости и рент. Возможно, что какую-то часть в ней составляли и дворяне, считавшие для себя выгодным пользоваться правами парижских буржуа.

Случалось, что в повторных актах менялся термин, характеризующий дарителя. Например, Фурри Песм в 1542 г. назван просто “парижским буржуа”, а в 1543 г. — “купцом-суконщиком, парижским буржуа”. Забегая вперед, отмечу, что некоторые суконщики, галантерейщики, ювелиры фигурируют в актах и без указания на то, что они буржуа. Следуя все тому же формальному подходу, я не включил их в данную группу, а рассматривал в рамках категорий 5 и 7. Но как бы то ни было, те дарители из числа “шести корпораций”, что хотя бы один раз назвались “буржуа”, именовались так и при повторных дарениях. Большинство указанных в их актах родственников составляли провинциальные купцы и ремесленники. Свояк одного из ювелиров — прокурор Шатле, другого — парижский мэтр-стеклодув, с которым он и составляет коллективное дарение. Брат суконщика Жана Пуле — уже знакомый нам санлисский каноник Адам Пуле; свояк суконщика Николя Фуро также хорошо нам известен — это предприимчивый адвокат Шарль Гюедон.